Показать содержимое по тегу: Музыкальные истории

Этот выпуск интернет-журнала «ПЗ» я начал с забавной истории из жизни великого композитора Джоаккино Россини. Закончу сегодняшнюю выкладку исторической байкой о ещё одном выдающемся музыканте.

Однажды организаторы большого светского приёма очень хотели заполучить к себе композитора и пианиста Иоганнеса Брамса. Они решили сделать музыканту приятное – доставили ему список приглашённых гостей и предложили вычеркнуть из него всех, кого бы он НЕ хотел видеть на приёме. Брамс подумал… и вычеркнул… свою фамилию.

Как только не хвалили известного композитора Джоаккино Россини его современники! Самые красивые эпитеты – это: «итальянский Моцарт» и «божественный маэстро». Поэт Генрих Гейне видел в Россини «солнце Италии, расточающее свои звонкие лучи всему миру». Дифирамбы в адрес Россини вполне заслуженны – он, действительно, великий музыкант, который не только возродил и реформировал итальянскую оперу, но и оказал огромное влияние на развитие всего европейского оперного искусства XIX столетия. Сам композитор однажды сказал о своём таланте весьма остроумно: «Дайте мне счёт из прачечной, и я положу его на музыку».

Слава Россини была так велика, что ему на его малой родине решили поставить памятник при жизни: магистрат итальянского города Пезаро прислал к своему знаменитому уроженцу делегацию, которая известила о решении установить на одной из площадей бронзовую статую композитора.
– А сколько будет стоить эта статуя? – спросил у земляков Россини.
– Двадцать тысяч лир, – сообщили делегаты...

Композитор задумался всего на несколько мгновений, а потом решительно заявил: – Зачем тратить столько денег? Дайте мне половину, и я обязуюсь два раза в неделю показывать себя публике в той же позе с балкона своего дома.

В сборнике мемуаров под названием «Рассказы и зарисовки» выдающегося эстрадного артиста, поэта, композитора и певца Александра Вертинского содержится одно интересное воспоминание о его встрече с Фёдором Шаляпиным. Позвольте пересказать вам эту историю, немного изменив авторскую прямую речь и добавив необходимые пояснения, да простят меня великие Александр Николаевич и Фёдор Иванович. Время действия – вероятнее всего 1927 год.

Однажды в парижский ресторан-кабаре «Эрмитаж», где пел Вертинский, пришёл Шаляпин. Фёдор Иванович заказал себе солянку с расстегаями и ждал, пока её приготовят. Увидев Шаляпина, Вертинский отчаянно перетрусил: петь в его присутствии у него не хватило бы наглости – поэтому он убежал и спрятался, извините за подробности, в туалете. Каков же был ужас Вертинского, когда открылась дверь, и Фёдор Иванович громовым голосом сказал: – А-а-а! Вот вы куда от меня спрятались! Нет, дорогой, дудки! Пожалуйте петь! Я из-за вас сюда приехал!.. Шаляпин бесцеремонно взял артиста за руку и повёл его на эстраду. Пришлось ему петь...

Эстрадной площадкой для столь необычного концерта выступило зеркало одной из радиоантенн советского научно-исследовательского судна «Космонавт Юрий Гагарин», которое когда-то было флагманом судов Службы космических исследований СССР и предназначалось для управления полётами космических аппаратов.

Неповторимое фото сделано предположительно в 1971 году в Одессе. Пока я рассматривал весёлых музыкантов, у меня возник ряд вопросов:
1) как они туда забрались, а потом спустились?
2) как затащили туда контрабас?
3) какие слова при этом произносились?
и 4) какие эмоции испытывала отважная дама из состава этого коллектива во время столь необычной фотосессии: сильно ли она кричала, а может быть пищала или визжала?

А сейчас я предлагаю вашему вниманию интересное воспоминание великой, великолепной, всемирно известной оперной певицы, актрисы, педагога, профессора Московской консерватории и многолетней солистки Большого театра Елены Васильевны Образцовой.

На протяжении 40 лет она мучилась жуткими мигренями: если начинался приступ, сутки, а то и больше Елена Образцова не могла встать с постели. Доктора предполагали, что эта болезнь – следствие голода в блокадном Ленинграде. В качестве примечания: маленькой девочкой она пережила самое страшное время в истории города на Неве и только в 1943 году была эвакуирована в Вологодскую область. 

И вот однажды, находясь уже на вершине славы и почёта, Елена Васильевна слегла с очередным приступом жуткой головной боли. Ей вызвали «скорую». Появилась женщина в белом халате – высоченная, крупная и такая вся мощная. Посмотрела она на больную, которая лежала и причитала: – Господи, да за что мне эти адские боли?! Никому никогда плохого не желала, зла не делала!

И вдруг могучая докторша, уперев руки в боки, пророкотала густым басом: – Ах ты ж бесстыжая баба!

«Бесстыжая баба», между прочим, была орденоносной знаменитостью всемирного масштаба, лауреатом Ленинской премии, народной артисткой СССР и Героем Социалистического Труда! Услышав столь хамское обращение к себе любимой, великая оперная дива чуть с дивана не свалилась…

В городе Волгограде есть необычный памятник. Это девочка-подросток, играющая на аккордеоне. Скульптура поставлена в честь реальной девочки, которая в годы Великой Отечественной войны ходила по госпиталям и часами виртуозно играла там, поднимая настроение раненым бойцам.

Девочке было тогда 13 лет, но выглядела она лет на 9. Настолько она была маленькой, худенькой и хрупкой. Аккордеон был большой и тяжёлый. Но бойцы очень любили её концерты, и каждый день ждали юное дарование. Поэтому девочка снова и снова шла пешком в очередной госпиталь с тяжеленным аккордеоном, чтобы скрасить бойцам госпитальные дни, наполненные страданиями.

Звали эту девочку из Сталинграда – Аля. Александра Николаевна Пахмутова. Человек, чьё песенное наследие занимает особое место в культуре СССР и России. Выдающийся композитор и пианистка, написавшая огромное число замечательных и очень душевных песен.

А вот вам одна интересная фотография. Кликните на заглавное фото и рассмотрите его, будьте так любезны. Возможно, кто-то разочарованно скажет: ну, и что же здесь такого интересного?.. стоят какие-то солдаты в расслабленных позах… ждут чего-то… и по лицам видно, что скучают…

Так оно и есть – стоят русские солдатики по стойке «вольно» и ждут, но только не чего-то, а кого-то. Слева в кадре – их отцы-командиры, которые тоже ждут… кого-то. Но не абы кого, а цельного германского императора! Особо прошу обратить внимание на музыкантов духового оркестра в глубине снимка. Один из них сыграет ключевую роль в этой истории. Помимо барабана хорошо видны также духовые трубы. Они не простые, медно-цинковые какие-нибудь, а самые что ни есть серебряные. Была такая традиция – дарить героически отличившимся в бою полкам серебряные трубы. В обычные дни они хранились в особом месте, а извлекались для игры только в особо торжественных случаях... Так-с… вступление к истории произнесено. Вроде всё понятно. Что-то интересное вот-вот произойдёт… Как вы думаете – что именно?

В 1897 году в Россию с официальным визитом прибыл император Германской империи и король Пруссии Вильгельм II. Помимо своих основных титулов и тех, которые «и прочая и прочая», немецкий кайзер имел ещё одно почётное звание – он был шефом российского 85-го пехотного Выборгского полка. И даже военную форму русскую иногда носил. Обычная практика в те времена – европейские монархи, скреплённые родственными связями, покровительствовали полкам союзных армий.

Однажды 15-летний Федя Шаляпин обратился в дирекцию театра в Казани с просьбой прослушать его и принять в хор. Но из-за ломки голоса – изменений связок и гортани, вызванных переходным возрастом, на прослушивании он спел чрезвычайно плохо. И вместо него в хористы приняли какого-то долговязого девятнадцатилетнего парня, с чудовищным «окающим» волжским говором. Своё первое фиаско Фёдор Иванович Шаляпин запомнил на всю жизнь, а этого долговязого конкурента надолго возненавидел.

Спустя годы в Нижнем Новгороде Шаляпин познакомился с Максимом Горьким, которому и рассказал о своей первой певческой неудаче.

Услышав рассказ, Горький рассмеялся и со своим бесподобным оканьем сообщил: – Дорогой Феденька, так это ж был я! Меня, правда, скоро выгнали из хора, потому что голоса у меня вообще не было никакого.

Эта удивительная история сохранилась в воспоминаниях композитора Дмитрия Дмитриевича Шостаковича.

Однажды в кабинете руководства Радиокомитета СССР раздался звонок, который многим людям запомнился надолго. Звонил Сталин. Вождь днём ранее слушал по радио 23-й фортепианный концерт Моцарта, исполнение которого его очень впечатлило. На вопрос Сталина о солисте ему сообщили, что играла Юдина.

Тут будет уместна короткая справка. Мария Вениаминовна Юдина была действительно выдающейся пианисткой. Помимо концертной деятельности она в разные времена преподавала в консерватории Тбилиси, в Московской консерватории, а также в Институте имени Гнесиных.

А ещё, что очень важно (и вы это сами поймёте в конце этой истории) Мария Юдина с юных лет отличалась неукротимым темпераментом, она имела очень крутой и независимый характер. К тому же она была глубоко религиозным (православным) человеком. Считается, что Мария Юдина относилась к числу любимых пианистов Иосифа Сталина.

Эта история будет в продолжение, так сказать, «православной» темы предыдущей заметки. Великий русский оперный режиссёр Борис Александрович Покровский (между прочим, внук московского священника) пришёл на работу в Большой театр, когда там царствовал главный дирижёр Николай Семёнович Голованов. Кстати, в молодые годы Голованов окончил Синодальное училище церковного пения со званием регента 1-го разряда, а затем работал дирижёром Синодального хора.

Так вот, когда молодой режиссёр Борис Покровский впервые появился в Большом театре, опытный и прославленный дирижёр Николай Голованов сказал ему следующее: – Ну вот что, молодой, тебя никто из актёров и музыкантов всё равно слушать не будет, так что ты сиди тихонько в зале, если какие замечания у тебя возникнут – ты мне скажи, а я уж сам разберусь!

Началась репетиция масштабной оперы «Борис Годунов». На сцене присутствовала великая уйма народу: солисты, хористы и огромная массовка. Режиссёр Покровский понаблюдал из зрительного зала за происходящим, подошёл к дирижёру Голованову и тихонько произнёс ему на ухо: – Николай Семёнович, будьте любезны, скажите хористам, чтобы они слова «Православные, православные!» не в оркестровую яму пели, а в зал, причём дальним рядам, и руки пусть туда тянут!

Николай Голованов согласился с предложением Бориса Покровского, стукнул кулаком и заорал на хористов: – Какого чёрта вы в оркестр руки тянете? Где вы там православных-то увидели?!